ИСТОРИЯ.
Новые пророки Нью-Йоркских улиц были еще и художниками, они говорили не только словом, но и цветом и линией. Граффити, каким мы знаем его сегодня, зародилось в Нью-Йорке как часть хип-хоп культуры. Отсюда, кстати, и обилие хип-хоповских словечек в слэнге нынешних граффитистов, а люди, желающие заполучить граффити-сувенир, давно усвоили, куда надо дер-жать путь. В “шопы”, торгующие хип-хоповской всячиной, хотя исконное граффити, то есть произведение: а) масштабное, б) индивидуальное; в) сотворенное не ради денег, а для души, там попадается куда реже растиражированного ширпотреба.
Есть, конечно, среди граффитистов “чистые” художники, черпающие вдохновение бук-вально во всем: от библейских сюжетов до комиксов и телепостановок. Но большинство уличных мастеров обозначают свое амплуа по-другому: “писатель” или “шрифтовик”. Исторически это писательство развилось из так называемых “тэгов” - стилизованных “автографов” или автор-ских логотипов. По нынешним меркам, довольно простеньких по форме и - соответственно - ис-полнению.
Слово "граффити" происходит от итальянского "graffito", то есть “нацарапанный”. Иным уличным художникам такая этимология явно не по нутру. Что ни говори, между "неофициальны-ми" надписями типа "куплю-продам", обнаруженными при раскопках на стенах римского форума (вот они - итальянские корни) и современным искусством граффити "дистанция огромного разме-ра". Дистанция не столько даже временная, сколько стилистическая. Да и "царапать" среди серьезных мастеров нынче как – тo не принято: наждачная бумага или скажем, сверло с алмаз-ным наконечником уместны в руках вандала, но не художника. И все же граффити родом именно оттуда - из выведенных неумелой рукой надписей типа: "Здесь был Киса…" Или лорд Байрон. Да-да, тот самый. Так что, если вдруг доведется кому, к примеру, попасть в Шильонский замок, то знайте: вам непременно покажут, на какой именно колонне мрачного каземата оставил свой авто-граф мятежный гений. Конечно, не все надписи были столь бесхитростными. Попадались среди них и проникновенные посвящения, и магические формулы.
В течение многих столетий безымянные авторы изливали на стенах душу, признавались в вечной любви даме сердца и кляли последними словами неугодных правителей. Иной раз граффи-ти становилось даже источником вдохновения. Слово “рок” (в смысле, “судьба”), начертанное по-гречески на стене Собора Парижской богоматери, сподвигло Виктора Гюго на написание знамени-того романа. До 70-х годов нынешнего столетия граффито воспринималось как исключительно словесная форма самовыражения. Специалистов волновало “Что и зачем пишут люди на стенах?” (название одного капитального “граффитоведческого” труда). Вопрос “как” ученые умы занимал мало еще и по той простой причине, что сначала сами граффитисты на “как” внимания практиче-ски не обращали.
Изначально граффити использовалось политическими активистами для высказывания ло-зунгов и уличными бандами для метки территории. Термин граффити приобретает привычное нам значение лишь с конца 60-х годов. История художественного подпольного движения, таящего в себе множество имён и часто называемого граффити, берёт свой старт в Филадельфии, штат Пен-сильвания, где - то с середины 60-х годов. Изначально это был бомбинг. Райтерами, которые по праву могут гордиться первыми в истории бомбами, являются CORNBREAD и COOL EARL. Они исписали своими именами весь город и были удостоены немалого внимания со стороны прессы. До сих пор не совсем понятно, как эта идея достигла Нью-Йорка: пришла ли она из Фила-дельфии, либо это произошло случайно.
Итак, спустя некоторое время после подвигов CORNBREADa, в Манхэттенской секции Нью-Йорка, Washington Heights, стали появляться первые райтеры. Об одном из них в 1971 году была напечатана целая статья в газете New York Times. Году в 70-м 16-летний негр Demetrius стал метить стены нью-йоркского даунтауна своей кличкой - Taki 183. Такая метка называлась "тэгом" и представляла собой классический пример би-бойских прозвищ. Она складывалась из собственно псевдонима и номера родной улицы: Lenny Len Lake 2, Rip 7, Tracy 168 и так далее. Иные би-бои выдумывали себе крикливые прозвища в духе индейских вождей - тот же Crazy Legs или, к приме-ру, The Man With a Thousand Moves...Сам по себе тэг искусством не был. Taki был ничуть не изобретательней остальных - пи-сал простым маркером и без наворотов. Он работал посыльным, поэтому постоянно бывал в мет-ро, чем и пользовался, оставляя везде своё имя (тэг).
Но Taki был маньяком: своим тэгом он изрисовал пол-Нью-Йорка, заслужив всенародную славу и бросив вызов остальным би-боям. Появление столь необычных надписей вызвало немало внима-ния со стороны публики. Невольно, TAKI 183 стал первым настоящим райтером, или даже первым королём граффити. Как бы то ни было, именно его имя возглавляет ряды участников, сформиро-вавших новую субкультуру. Также огромной чести быть первыми райтерами удостоены JULIO 204, FRANK 207 и JOE 136. Эти люди наверняка даже не подозревали о том, что их проделки пе-рерастут в явление мирового масштаба. Затем движение стало интенсивно набирать обороты в кварталах Бруклина. С каждым днём он всё больше и больше покрывался метками уличных ху-дожников. FRIENDLY FREDDIE был одним из первых бруклинских райтеров, который просла-вился на весь город.
Началось соревнование - каждый стремился нарисовать свой тэг на более видном и не-ожиданном месте. Рисовать граффити на слэнге тоже стало называться "to bomb"... Поначалу культовым оружием граффитистов были самодельные маркеры. В ход шло буквально все: от спе-циальных составов для подкраски обуви до штемпельной краски. В качестве корпуса для “начин-ки” обычно использовался отслуживший свое баллончик из-под дезодоранта. Родоначальники жанра использовали и аэрозоли, которые нередко “заимствовали” у зазевавшихся продавцов в ма-газине. Скоро в ход пошли пульвера (как правило "крилон") и через несколько лет все тэги стали цветными.
Писез рисовались сразу и набело - спреем картину не подправишь. Мастерство граффи-тиста заключалось в твердой руке и умении подбирать цвета и распылители; грамотные бомберы знали бездну номеров, обозначающих оттенки крилона. К 1972-му в городе появилось несколько граффити-бригад - "The EX Vandals", "The Soul Artists", "United Graffiti Artists". В том же году би-бой Super Kool 223 додумался надеть на пульверизатор распылитель от крема "Gilett". Это дало широкие ровные полосы, и Super Kool нарисовал первую большую цветную картину, превратив граффити в монументальное искусство. Один за другим возникали новые стили написания тэгов: Phase 2 придумал пузатый шрифт "bubble letters"; Blade и Comet - огромные "плоские" черно-белые буквы "blockbuster"; потом появился, объемный шрифт "3D", придуманный King 2 и Pistoll; и, наконец, возник самый сложный - "wildstyle", в котором буквы, хитро переплетаясь, складыва-ются в абсолютно нечитаемую паутину.
Но…между стилями и бригадами шла постоянная борьба, запечатленная в знаменитом фильме "Style Wars" (название взято из одноименной граффити работы Knock, посвященной той же теме). Часто соперничество вело к зарисовыванию чьих-нибудь картин другими граффит-чиками. Иногда - за неимением времени, средств или таланта - поступали еще проще: неугодное граффити жирно перечеркивали крест - накрест.Одна из бригад даже так и называлась - "Т.С.О." ("The Cross Outs"- "рисующие поверх", "вычерки-вающие"), которая, судя по названию, решила объявить войну всем без исключения. Другим известным "вандалом" был би-бой Cap, а шрифт "blockbuster" изобрели специально для таких вещей. Конечно, "кросс-аут" был занятием в высшей степени экстремальным - смельчака могли покалечить. Но если бы не дух храбрости, витавший тогда над гетто, вообще бы не было никакого граффити.
Сейчас подобная манера считается ребячеством, непростительным для настоящего мас-тера. Есть два более цивилизованных способа выяснения отношений. В одном случае конфлик-тующие стороны должны за определенное время (от нескольких часов до дня) “заполнить” часть стены. Выигрывает тот, чья работа будет признана лучшей. При другой форме разрешения спора решающим оказывается не качество, а количество. Творцам отводится определенный участок в городе. Оговаривается время - обычно где-то от недели до месяца. Кто сумеет “освоить” большую площадь, провозглашается победителем. И в том, и в другом случае в качестве арбитра приглаша-ется третий граффитист или “команда”. О вознаграждении договариваются заранее. Чаще всего, проигравший расплачивается с победителем красками и прочими материалами. Иногда он лиша-ется права писать свое имя или подвергается физическому наказанию - почти символическому. Ритуал здесь важнее собственно насилия. Еще одно напоминание об извечном споре “кто - кого?” - названия-аббревиатуры команд (состоящие, как правило, из трех букв), которые нередко заканчиваются “К” - “kings”. Это могут быть короли определенного стиля или жанра, городского района или линии метро и т.д. Былая непримиримая борьба с властями и друг с другом наложила свой отпечаток и на “писательский” стиль. К примеру, так называемые “blockbusters” - огромные, “квадратные” буквы, слегка наклоненные вперед или назад и исполняющиеся обычно в двух цветах - вполне подходящее оружие, будь то борьба с чужим граффити или девственно чистым вагоном муниципальной подземки. Делай - раз! Делай - два! И вот вам, пожалуйста: максималь-ный результат за минимальное время. К тому же огромные буквы как нельзя лучше соответство-вали самой сути граффити эпохи первоначального накопления опыта - читай: “тэггинга”. Чье имя больше - тот и круче. История граффити как искусства, как стиля началась с того самого момента, когда “первописатели” вдруг осознали одну очень простую вещь: вывести свое имя “увесистыми” буквами может, в принципе, любой, это всего лишь вопрос времени, но не мастерства и индивиду-альности.
Очень быстро тэги превратились в настоящие картины ("pieces" - вероятно, от "masterpiece" - "шедевр"), с персонажами и индустриальными пейзажами. Лупоглазые персона-жы-караксы (от "caracters") обычно брались из американских комиксов или японских мультиков-манга. Все эти различные движения, возникшие в районах Нью-Йорка, объединяло ни что иное, как метро. Оно было едва ли не единственной связующей нитью между ними. Постепенно люди в одном конце города стали замечать то, что делают в другом районе, и надписи на вагонах метро стали приобретать характер соревнования. Граффити почти мгновенно перекинулось с улиц на вагоны метрополитена. Конечно, это были в основном лишь тэги, и целью тогдашних райтеров было написание своего имени наибольшее количество раз. Они садились в вагоны и убивали их своим именем. Потом кто-то сообразил пробраться в депо, где можно проделать то же самое с не-бывалой продуктивностью, за меньшее время. Причём шансы оказаться пойманным там заметно уменьшались. Именно так и закрепились основные законы и методы современного бомбинга.
Юные творцы забирались в отстойники, и наутро поезда выходили оттуда “обновлен-ными”. Граффити обрело скорость. Оно стало мобильным и отныне не ограничивалось стенами школ и туалетов. Послание, начертанное на вагоне подземки, могли увидеть в разных районах многомиллионного города. В 1975 году би-бой Riff продемонстрировал пассажирам первый пол-ностью (top-to-bottom) разрисованный вагон, а год спустя глазам удивленной публики предстало “полотно” размером в целый состав. Особой любовью у граффитистов пользовались плоские ваго-ны старого образца и белые поезда - самыми же “неподходящими” считались бруклинские вагоны из гофрированной стали. Впрочем, для особо настойчивых и это оказалось не препятствием.Публика была в шоке - журнал "New York Magazine" учредил ежегодную Премию Таки за лучший граффити, а власти объявили бомберам войну. Сколько существует граффити, столько оно подвергается гонениям. Стоящие на страже закона и порядка твердят одно: роспись муници-пального имущества - при всей (эстетической) ценности этой самой росписи - представляет серь-езную угрозу обществу. Впрочем, дело не только в извечном начальничьем “не положено” - нема-ло граффитистов, и в самом деле, не столько творили, сколько хулиганили, с лихвой компенсируяотсутствие мастерства и вкуса. Органы правопорядка свели продажу краски к минимуму и позаботились о том, чтобы в магазинах баллоны находились в запирающихся местах, откуда их нельзя было стащить. Ужесточились и наказания за незаконное нанесение рисунков. Но основным же неприятным фактором было увеличение бюджета метрополитена на борьбу с граффити. Фирма "MTA" изобрела специальную машину "Buffen" для очистки вагонов от живописи, и мэрия заку-пила десятки таких машин. Правда, вскоре выяснилось, что после общения с "Buffen" вагоны на-чинают безутешно ржаветь, чахнут и умирают. Брейкерам запретили танцевать в метро, и у брей-керских команд стало хорошим тоном устраивать "битвы" в сабвее, под носом у полиции - и раз-бегаться при ее приближении. 1981 - год наибольших репрессий, был для граффити самым про-дуктивным. Бомбинг приобрел идеологическое содержание и стал для черной молодежи формой революционной борьбы. Как объяснял в интервью би-бой Дж. Уолтер Нигроу: "Хитрость в том, чтобы нарисовать там, где они не достанут. И когда Вавилон падет в огне, останется свидетельст-во того, что не все здесь были болванами..." Носить в кармане баллончик стало опаснее, чем пис-толет. Немало американских граффитистов поплатились за свое творчество внушительными штрафами, кое-кто угодил за решетку. Война между властями и граффитчиками шла с перемен-ным успехом и порой доходила до кровопролития. В 1983-м, художник Майкл Стюарт, пойман-ный полицией за бомбингом, был забит до смерти.
Мэр Нью-Йорка Эд Коч выделил 22 миллиона долларов на строительство двой-ного забора с колючей проволокой вдоль всех линий подземки. Между рядами забора было установлено патрулирование полицейских с собаками. В связи с нехваткой мест для нормального бомбинга, райтеры стали невероятно агрессивными по отношению к друг другу, расхватав все доступные депо и как бы завладев на них правами.В принципе разделение территории было уже давно не новым, но теперь стало ощущаться с невероятной силой. Если райтер шёл на дело, не имея при себе оружия, его могли сильно избить и отнять снаряжение. Так что отныне райтерам нужно было не только воображение, но и хорошая физическая подготовка. Команды стали походить на сплочённые бандитские группировки. Если они наталкивались друг на друга во время бомбинга, то схватки было не избежать. Такие места как The One Tunnel и The Ghost Yard стали свидетелями крупных разборок между райтерами. Так что работы убивались не только органами MTA, но и другими командами. В середине 80-х “подзем-ное” начальство выжило-таки граффитистов из своих владений. “Есть множество юных умов, ко-торым есть что поведать миру. Но все, что они сотворили, затирается машинами-монстрами МТА” - подвел горестный итог в одном из своих поэтических опусов известный рэпер и уличный худож-ник Футура-2000.
Во многих мегаполисах граффитистам в свое время отвели так называемые “законные стены и дворы”. Но официально разрешенных площадей на всех желающих не хватает. Власти Лос-Анджелеса, в конце концов, постановили, что неплохо бы провозгласить и “зоны нетерпимо-сти”. В борьбе лос-анжелесская полиция полагалось не только на чудо - технику. Несколько лет назад переодетые “копы”, под видом британской съемочной группы, делающей фильм об уличном искусстве, арендовали студию и расклеили всюду объявления, приглашающие граффити-стов поучаствовать в съемках. Откликнулось более шестидесяти человек, снабдившие полицей-ских подробнейшей информацией о своих излюбленных “объектах” и поставщиках краски, также образцами собственных творений. Представители штата Нью-Гэмпшир выступили в Конгрессе с предложением наказывать уличенных в граффити “битьем деревянной палкой по голому заду”. Но пока битье вроде бы оставлено. До неопределенных времен. В Филадельфии решили навалиться на крамольников всем миром. Составлен список десяти “самых опасных” граффитистов. В кампа-нию активно включились и фирмы-производители всевозможных красителей, обеспокоенные тем, что незаконное уличное искусство подрывает их престиж. Престиж самого граффити в Америке заметно портят две вещи. Во-первых, хип-хоп в целом, а значит, и граффити - там воспринимается как часть "гангстерской культуры". Во-вторых, по подсчетам самих граффитистов, примерно к десятой части уличных художеств вновь в буквальном смысле приложили руку "крутые" парни, которые таким образом "метят" свою территорию - каковой цели вполне соответствуют и малоху-дожественные средства. Началось все в Южной Калифорнии. Оттуда же пришло и словечко “tagbanger” (производное от "tagger” и "gangbanger” - так на слэнге обзывают участников “групповухи”). Придумали его сами граффитисты, вознамерив-шиеся отделить таким образом "овец от козлищ". Но ни официальные власти, ни собственные ро-дители в подобные тонкости вникать не желают (так что юные таланты ни тех, ни других в свои дела особо стараются не посвящать).
Уже в наши дни в “городе желтого дьявола” видимо-невидимо развелось так называемых “граффити-туристов”. По признанию одного из них, “это такой кайф - вернуться к себе и расска-зать всем знакомым, как ты изобразил что-то на стене дома в самом Нью-Йорке!” И пусть тот не считается больше мировой столицей граффити - недавно этот титул “отобрал” у него Лос-Анджелес. Но Нью-Йорк по-прежнему почитается как “колыбель” граффити. Именно там родился мир уличного искусства - со своей техникой и стилями. От считающихся ныне уже немодными “надувных” букв - мастеров “старой школы” до невероятно изощренного, требующего немалого мастерства и сноровки “wild style”, в котором причудливые письмена сплетаются по прихоти ав-тора в невероятно сложные узоры. Не говоря уж об индивидуальной манере. "Wild style" Именно так назывался и "граффити"- фильм (1982 г.) независимого кинорежиссёра Чарли Ахерна, главный герой которого “расписывал” поезда в Южном Бронксе. Лента, по отзывам критики, получилась “интересной социологически, но наивной драматургически”. Позднее вышла более достоверная вариация на ту же тему режиссера Стэни Латана под названием “Beat Street”, ставшая культовым хип-хоповским фильмом.
Из-за бесконечных гонений многие нью-йоркские подземщики в свое время перебрались в Европу. Уникальную эволюцию претерпело завезенное из-за океана граффити в Великобрита-нии, где оно стало заметной частью поп-культуры. В то время как британские полицейские пред-ставляют себе типичного уличного художника как "потерянного” подростка из малоимущей се-мьи, которому ничего в этой жизни не светит, все больше этих самых подростков находят себя в рекламе, компьютерном дизайне, музыке. Оно и понятно: чисто стилистическая разница между "легальным" и уличным граффити неуловима. А посему, что такое хорошо (а значит, расценивает-ся как искусство) и что такое плохо (и, стало быть, преследуется по закону против вандализма), определяется, исходя из совсем иных критериев. И не все попавшиеся под тяжелую руку закона отделываются курьезными наказаниями, вроде за-прета приближаться к любому железнодорожному мосту или появляться в лондонской подземке. Один граффитист из Шеффилда недавно получил пять лет тюрьмы. Но, как заметил один его зем-ляк и соратник, это вряд ли кого остановит. Европа за последние годы заметно "ограффитилась". Уже говорят об итальянском и французском граффити. Вовсю красятся некогда братские Польша и Чехия. В Берлине дело поставлено на широкую ногу. Там есть даже специальный граффити - салон, куда могут обратиться и потенциальные заказчики, и художники с образцами своего твор-чества. А всякий проезжающий по территории Финляндии или Швеции может прямо из окна ва-гона полюбоваться на работы местных граффитистов, украшающих скупой скандинавский пейзаж. "Существует масса возможностей приложения твоего стиля,- говорит Чу, британский мастер граффити, нашедший себя в дизайне компьютерных игр. - Главное, чтоб он был сделан искренне и со вкусом”. История нашего (тогда еще советского) граффити началась в 1985 году - одновременно с модой на брейк-данс. Что вполне закономерно, ведь и то и другое - часть культуры хип-хоп. "В середине 80-х,- вспоминает один из основоположников российского граффити, калининградец Макс-Навигатор, - по стране волной прокатились брейк - фестивали. Началось все с Прибалтики: Шауляй, Паланга, Огре. И потом лет пять в разных городах СССР - от Калининграда до Горького и Донецка - продолжались грандиозные молодежные шоу". Первые граффитисты оформляли фес-тивальные декорации, которые - при всей их незрелости - потрясали воображение публики не меньше, чем головокружительные пируэты танцоров. "Через знакомых моряков, бывавших в Аме-рике, - говорит Макс,- мы буквально по клочку выцарапывали все, что имело хоть какое-то отно-шение к нашему увлечению”. Он был просто шокирован, когда в первый раз увидел на фотогра-фиях разрисованные поезда нью-йоркской подземки. Не меньший шок поджидал его в Риге при виде “живого” граффити, выполненного Крысом. “В тот момент я многое для себя решил. Рисовать бросился тут же, "одолжив" в рижском магазине десяток баллончиков с аэрозольной эмалью (спасибо Латвбытхиму” - он единственный в стране помогал нам краской в аэрозоли)". Довольно скоро яркие рисунки появились на улицах Калининграда и Питера. В северной столице граффити тогда активно занимались Баскет и Бармалей (Баскет со временем перебрался в Москву, сейчас он дизайнер - по отзывам специалистов, дизайнер высококлассный). Спустя почти десять лет “раскачалась”, наконец, и Москва. То, что в Риге и Калининграде граффити прижилось почти сразу же (не в пример в Москве), - не только огромная личная заслуга Крыса, популяризи-ровавшего хип-хоп на Балтийском побережье. Есть тут и иная причина, куда более прозаичная. Необходимая для настенной росписи краска аэрозоль в Прибалтике стоит намного дешевле, чем в "континентальной" России. (Не забывайте, что для граффитиста немаловажно не только количест-во исходного материала, но и его качество и цветовое разнообразие.) "В Калининграде баллон хо-рошей краски обойдется вам в доллар, в Москве - в пятерку, а хватит его на метр - от силы полтора - росписи", - делится невеселыми подсчетами Матрас, один из немногих "серьезных" столичных граффитистов. Еще один больной вопрос – взаимоотношения с городскими властями. Разрисо-вывать ночные клубы или делать декорации для видеоклипов - это, конечно, неплохо. Но место всякого настоящего мастера граффити – прежде всего, на улице. Макс в свое время сделал ход ко-нем: он пришел в родную калининградскую мэрию с кипой фотографий. На одних были его собст-венные работы, на других - стены домов с выведенными на них общеизвестными ругательствами. В мэрии схватились за голову и срочно отвели Навигатору несколько мест в городе, чтобы хоть как-то облагородить "визуальную среду". Так что Максу, по его собственному признанию, куда больше проблем доставляют простые сограждане. "Раз какая-то бабуля разглядела в моей букве "К" свастику и полгода ходила по инстанциям с требованием уничтожить рисунок. Или иногда тинейджеры считают, что мои работы “недоделаны” и пытаются подкрасить их". Ну, так то Кали-нинград, вздыхают московские граффитисты. В столичную мэрию поди достучись! Тут другой масштаб и другой менталитет. Хотя индустриальной Москве, как верно замечают приезжие мастера, "явно не хватает свежих, ярких граффити, которые радовали бы глаз и грели душу". В последнее время наше граф-фити заметно помолодело. Рядом с тридцатилетними художниками "первого призыва", которым практически до всего приходилось доходить собственным умом, все чаще можно увидеть начи-нающих, которые моложе их ровно в два раза. Правда, при этом, по мнению Матраса, на всю Рос-сию отыщется лишь три-четыре человека, которые очень активно занимаются граффити, еще че-ловек 15-20 “встают к стенке” время от времени.
Для большинства же это просто дань моде, которая, как и всякая иная мода, преходяща. Но, по словам "стариков", мода - модой, а все же многие наши молодые граффитисты рисуют "даже по-интересней художников из соседней, уже изрядно "подкрашенной" Польши". Считается, что эпоха под названием OLD SCHOOL длится вплоть до 1984 года, где её сменяет NEW SCHOOL. Так вот, нам бы хотелось, чтобы период "старой школы" граффити не ос-тался в тени. Все мы знаем LOOMITa, DAIMa, CAN2 и других райтеров, переживающих на дан-ный момент, возможно, пик своей славы. Но, мы нечасто задумываемся над тем, что всё их твор-чество, да и вообще граффити в целом, базируется на достигнутом мастерами периода конца 60-х начала 80-х годов. Без них, без пионеров райтинга, мы бы вряд ли выводили сегодня сумасшедшие сплетения букв wildstyle, вряд ли отправлялись бы ночами на то, что принято называть «бомбинг», да и вообще, было ли бы граффити без них? Кто знает. Как бы то ни было, это должен знать каж-дый уважающий себя райтер. Это история. Это корни граффити.
)
